Свинцовые печати из раскопок в Кореле
А. И. Сакса, В. Л. Янин
В ходе археологических раскопок в средневековой крепости Корела (г. Приозерск Ленинградской обл.) в 1989 г. был обнаружен компактный комплекс из восьми свинцовых вислых печатей. Раскоп, площадью 66 кв. м, в котором они найдены, был разбит в северо-восточном углу крепостного двора, между восточной куртиной и раскопом А. Н. Кирпичникова 1976 г.1 Большую его часть занимала шведская постройка второй половины XVII в., мощность степ которой достигала 2 м.
Печати были найдены с западной (внешней) стороны этой постройки, в юго-западном углу раскопа на пространстве чуть более 4 кв. м. Они извлечены из слоя черной «жирной» земли, который был перекрыт мощным (толщиной в 1 —1,3 м) напластованием более светлой земли, содержащей строительные остатки в виде обломков кирпичей и кусков извести, а также гвозди, кости животных и др. Этот перекрывающий слой образовался в результате строительной деятельности нового времени, начиная с шведских работ конца XVI—XVII вв.
Между слоем строительных остатков и тем, в котором обнаружены печати (мощность последнего достигает 20— 70 см), пролегают прослойки глины толщиной в 20—30 см, особенно выраженные в юго-западной части раскопа. Слой черной земли, в котором найдены печати, на месте их обнаружения не превышал 40 см
При продолжении работ в 1990 г. была найдена заготовка свинцовой печати меньшего размера. Она не имеет отношения к сфрагистическому комплексу 1989 г., будучи обнаружена в юго-восточном углу раскопа в слое крупнозернистого песка, содержащем прослойки и скопления щепы, а также заметное количество изделий из мета ила (в том числе карельские украшения XII—XIII вв.), рыболовных грузил, глиняных пряслиц, керамики. Этот слой перекрыт горизонтом деревянных построек, дендрохронологическая дата которого укладывается в рамки 1330-х—1370-х гг. (определения П. Зеттерберга из университета Йоенсуу, Финляндия). Если учесть изношенность и обработку дерева в процессе использования бревен, возможно расширить эти рамки до начала XV в., приняв возможный максимальный допуск в 50 лет. Совершенно очевидно, что для сооружения этой деревянной конструкции, подстилавшей слой с рассматриваемыми печатями, использовались в значительном количестве уже бывшие в употреблении бревна. В этом слое изобилует щепа, но практически нет вещей.
Таким образом, печати находились в прослойке, перекрытой остатками строительной деятельности конца XVI— XVII вв. и подстилаемой слоем середины XIV — начала XV вв. В этой прослойке, помимо печатей, встречены обломки глиняных сосудов, янтарный нательный крестик с процарапанным на его поверхности восьмиконечным крестом, игральная фишка.
Исследования прилегающей к раскопу 1989—1990 гг. куртины, продолженные в 1992 г., внесли некоторые уточнения в стратиграфию Корелы: отсутствующие слои московского периода (1470-х—1580-х гг.) оказались в куртине. Наиболее вероятно, что она была возведена в конце шведского периода и для нее использовали землю с площадки крепостного двора, когда ненадежная каменная стена мощностью всего в 2 м, обнаруженная раскопками 1992 г. внутри куртины, была заменена укреплением бастионного типа.
Обнаруженные в Кореле печати являются материальным остатком небольшого «семейного» архива документов, несомненно, однородных по содержанию, поскольку скреплявшие их печати все без исключения принадлежат к одному и тому же институту наместников новгородского владыки, утверждавших акты землевладения. В ряде случаев эта принадлежность выражена прямым указанием в тексте легенды (в публикуемых ниже текстах легенд печатей буквы, отсутствующие в современном алфавите, по техническим причинам заменяются своими аналогами, выносные буквы вносятся в строку, восстанавливаемые утраченные буквы заключаются в квадратные скобки; аутентичное воспроизведение этих текстов — см. на прорисях печатей) и во всех случаях — изображением креста на подножии — формального индикатора системы владычного управления.
Все шесть имен владычных наместников встречены в материалах новгородской сфрагистики впервые. Ближайшую аналогию рассматриваемой группе составляют наместничьи печати двинских актов, известные уже в нескольких десятках экземпляров, но на них читаются иные имена. Между Корелой и областью действия двинских владычных наместников простираются обширные земли Обонежья. Однако, судя по обонежским актам, сохранившим наместничьи буллы, на этой территории осуществляли свою деятельность новгородские наместники владыки, которые пользовались печатью с изображением креста на одной стороне и Богоматери на другой. Поэтому имеются основания предполагать существование особой территориальной группы корелоских наместников новгородского владыки, к числу которых принадлежали владельцы рассматриваемых печатей Захария Федотович, Иван Онцифирович, . Иван Яковлевич, Климентий Михеевич, Онисим Микифорович и Семен. Их хронологическая принадлежность к XV в. определена как стилистическими особенностями булл, так и стратиграфическими обстоятельствами их обнаружения. Можно попытаться кое-что уточнить, имея в виду достаточно широкие времьнные рамки деятельности перечисленных наместников и формирования обнаруженного в 1989 г. архивного комплекса. Его хронологическая протяженность демонстрируется наличием вариантов печатей Ивана Онцифоровича и Онисима Микифоровича.
Не исключено, что именно наместник Иван Яковлевич упомянут в одном из дошедших до нас в списке 1633 г. — грамоте Марии Ивановой дочери, жены Луки Федоровича, Соловецкому монастырю с просьбой о поминании ее родных за вклад: «От Луки Федоровича жены его Марьи. Л что пожни мои и села мои морскии, а тое сама отдала . пятому Спасу на Соловки. А кто буди игумен и священни-мы, и вы оспода, напишите деда моего Якова и Фатьяна, Марью и Устинью, и батка моего Ивана, и матку мою Федотью, и мужа моего Луку, да и мене Марью да детей моих: сына моего Василья, дочерь мою Окулину. Пишите, осподо, нас вседеную».
Лука Федорович, сын посадника Федора Яковлевича, в 1462 г. был новгородским тысяцким, но стал посадником уже к 1471 г., когда принимал участие в заключении Коро-1Т.ынского мира. Как посадник он упомянут также под 1472, 1475, 1476 и 1478 гг.6 Писцовые книги числят его среди вотчинников; следовательно, он дожил до боярского вывода 80-х гг. Вкладом его жены Марьи, вероятно, является ее независимая от владельческих прав мужа волостка, полученная ею в приданое. Марья во вкладной книге Соловецкого монастыря названа с ее родовым прозвищем — «Кадская», т. е. Кавская, а эта семья имела значительные владения в Обонежье. Документ датируется 70-ми или 80-ми гг. XV в., но, как это очевидно, деятельность отца Марьи — Ивана Яковлевича — относится к эпохе предшествующего поколения.
К 60-м или 70-м гг. XV в. относится двинская купчая грамота Константина Дементьева с братьями на участки земли у Климуши Михеева. Редкое сочетание имени и отчества дает возможность предположить тождество этого землевладельца с наместником Климентием Михеевичем. Нас не должно смущать то обстоятельство, что фиксированные документами земельные владения Ивана Яковлевича и Климентия Михеевича расположены не на Карельском перешейке, а в Обонежье и на Двине. Лоскутный характер как боярского, так и небоярского новгородского землевладения достаточно хорошо известен.
Если приведенные сопоставления верны, то датировать комплекс корельских печатей следует серединой — третьей четвертью XV в.
1 Кирпичников А. Н., Назаренко В. А. Раскопки древней Корелы // АО 1976 г. М„ 1977. С. 16—17.
|
